Пишу (стихи, рассказы)
Весна № Тридцать
… Порой придуманное воплощалось, и тогда Марусеньке было совсем не скучно! По части пророчеств собственной доли Марусенька была очень даже ничего профессионалом. Она придумывала людей – и люди воплощались рядом, она придумывала судьбы – и они вплетались в ее собственную. Она предчувствовала – и, как говорится, недаром! Впечатления, рожденные из книг, музыки и фильмов, перемешивались с ее жизнью так плотно, что полотно сплеталось неразрывно.
И на тот момент, когда чья-то чужая книга легла корешком вверх на марусенькином столе, ее года исчислялись красивым ровным числом тридцать. Три десятка, пять шестерок или две очаровательные пятнашки. Возраст дважды подростка или в пять раз умноженного первоклассника. Ну, в лучшем случае – трех пионеров… *ЧИТАТЬ ДАЛЬШЕ*
***
Если весна будет долгой, сообщи мне, брось смс, дай знать, дай знак,
Скажи расписание дней, когда дышать мне на корни подснежников,
И когда вылезать из берлоги без риска порезать огромные лапы о наст,
Когда ворочаться в старой шкуре от зудящей внутри меня нежности,
И тогда в теплом воздухе запечется обрывок того самого зимнего сна,
Как на фотопластине немого кино, что ты его смотрел без меня на днях:
На нем река стоит, огромная, вся в трещинах холодного синего,
В небе росчерки белого,
а я молча тону, ухожу под чёрный лед,
Когда ты надо мной по нему скользишь на звенящих коньках.
(30-03-2018)
***
Это всё было так, как будто бы мне в ночи
показали короткий фильм про мою печаль:
Тикали где-то ходики, минуты лениво шли,
и руки твои лежали на моих плечах.
Я чувствовала твое колено своей щекой,
вечные джинсы твои. И было совсем темно.
Ты мне сказал: «не бойся, ведь я с тобой»,
на что я ответила: «нет. Но с тобою мы заодно».
А после всё вышло так, как выходит оно всегда:
ты написал слова, но я не смогла прочесть.
И в этом была печаль. Каплет время, течет вода,
пришло утро. И всё снова оно, как есть.
(26.02.2017)
***
Иногда мне хочется вернуться к своему старому:
Налить себе на тёмной кухне, закурить тонкую сигарету,
Позвонить по одному номеру, почувствовать, как покалывает
Изнутри меня память о моем последнем киевском лете.
Иногда мне хочется спросить одного человека: «Как оно,
Как тебе мой город, в который ты возвращаешься уже без меня?».
Но я знаю, что он только улыбнется, выдохнет и закроет окно,
И снова промолчит, и у меня не останется ни дня,
Ни минуты последней, чтобы успеть самое важное:
С летним воздухом проехаться по моим улицам, чтобы светало.
И на другом конце мира отправится в рейд кораблик бумажный,
Ко мне. А я буду ждать. И это уже совсем немало.
(15.01.2017)
***
Все троеточия в нашей истории кончатся,
Как только ты заваришь мне чай с мяты листочками,
Поставишь на стол кружку, пар потечет вверх, и
Все троеточия в тот же миг станут точками.
Ты скажешь мне что-то простое: «как спала? Не опаздываешь?»,
Я что-то буркну невнятное, чтобы ты переспросил ещё раз:
Я буду слушать твой голос, когда ты о чем-то рассказываешь,
Как будто это мой личный концерт на заказ.
Как будто это мой личный закон тяготения:
К тебе, к этим утрам, к кружке и булкам только из печки,
Я вижу, как ты наливаешь чай, я читаю тебя в третьем чтении,
А ты рисуешь на бумаге каких-то человечков.
Я говорю: «А кто это?». Ты как будто видишь меня впервые:
«Это же ты и я, неужели ты совсем не узнала?»,
Я вру тебе: «конечно узнала». Беру твою руку. И расставляю запятые,
Чтобы наша история продолжалась, кружилась, петляла.
30-12-2016
***
Я помню: было все, как мы задумывали,
И у меня каждое утро в ногах валялось море,
Еще зеленые листья и белое марево лунное,
А у тебя были ключи от моего номера.
Были ещё ключи от нелепого белого хэтчбека
С расхлябанной пассажирской дверцей.
И носили нас дороги, где было всего два человека,
И я думала, что мне уже от тебя никуда не деться.
Ты открывал всё своим ключом, целовал меня в макушку
В городе, в нашем тихом отеле и в моем сердце,
А потом море, дорога, и даже осень — всё свернулось в ракушку,
Я уехала, но она мне шумит. Я помню тебя.
И никуда не деться.
(15-10-2016)
* * *
Не признавалась… Ни ему, ни себе, ни кому даже другому,
Отвечала злым языкам: «Завяжитесь узлом. Вы ничего не знаете»,
Звонила, когда нужно или когда хотела, по дороге домой и из дому,
По делу и просто так. Говорила: «Что ты маешься о суете,
Брось… Завтра будет день, встанет солнце, увидишь, всё сменится».
Клала руку на плечо, улыбалась. А иногда шипела обижено,
Когда чувствовала несправедливый холод, то начинала кипеть и пениться,
Сверкала глазами: «За что ты так со мной? Я тебе что – рыжая?».
Он смеялся: «Конечно, рыжая!», и это было правдой отчаянной,
И злиться, держать за пазухой было совершенно бессмысленно…
И она наливала чай: «Ой, я тебе бросила два сахара, я нечаянно»,
А он говорил: «Да ладно, я так выпью». Смотрел в окно, собирался с мыслями.
Она знала, что это закончится, когда он скажет «Знаешь, я поеду…»,
В свою дорогу, с длинными такими тенями и ранними рассветами,
А она выйдет за ним, но поедет в другую сторону Проспекта Победы,
И не обернется, чтобы не ворошить его вопросы своими ответами.
(03.10.2016)
* * *
В этом году мой сентябрь такой прозрачно-синий,
С такими светлыми нитями, натянутыми между листьев,
Всё держится только на них: колыхни — улетит без усилий,
Растает, и будет сердце твое в такт этой жар-птице биться.
Никак мне не удаётся разгадать трех секретных загадок:
Куда в смеси строгих слов делись наши с тобой общие сказки,
Зачем тихий дождь в это субботнее утро так сладок,
И почему я ты не дашь мне никак хоть какой-то подсказки.
В этом году тихий воздух сентябрьский отчетливо ясен:
Я ворошу одуванчик последний, я ему загадала такое,
Что не скажу никому. Мое танго осеннее. Каплет вода. Ты прекрасен.
Осень, я очень люблю тебя. Так не тронь же меня. И оставь нас в покое.
(23.09.2016)
*Андрюше*
Мне синее небо снится и снится,
Снятся шуршащие камни и волны,
Звонки, сообщения, птицы, зарницы,
Голос знакомый в моем телефоне:
Он говорит, что Болгария, ралли,
Сосны, дорога, асфальт, небо, люди…
Он говорит, чтобы я перестала,
Он говорит, мы его не забудем,
Он говорит, время лечит, жизнь правит,
Я нажимаю отбой, я не слышу:
Синее небо играет без правил,
Я не играю. Я в домике. Тише.
Нет больше снов, нет и синей машины,
Нет поражений, нет новой победы,
Я не ищу тебя в звездных вершинах,
Я просто прошу: подожди. Я подъеду.
(02.09.2016)
***
Я бы доверила это всё только шифровкам символов,
Только стройным словам, только строчкам, немного нервным,
Только почти забытым воспоминаниям о том времени, таком красивом,
Когда каждый из рассветов с тобой всегда оказывался для меня первым.
Когда ты говорил мне: «Смотри, какие красивые у тебя веснушки»,
А я что-то смеялась, тычась лбом тебе в подбородок
И душою в душу твою. И когда ты говорил с кем-то, машинально чертя завитушки,
А мы потом собрали их целую коллекцию, этих твоих подборок.
И когда ты закрыл за собою дверь, и твои ключи остались на моей полке,
Когда я почему-то осталась жить, а должна была превратиться, как соль, в кристаллы,
Вот тогда полились реки бесконечных минут и полетели осколки,
А я доверяла только чистым твоим словам. Я все повторяла их и повторяла.
Но тебя уже не стало.
(09.08.2016)
* * *
Случается, когда кто-то смотрит на тебя слишком долго,
Так долго, что на это не хватает одного вдоха,
Кажется, будто звукам твоего имени уже не стало места,
И если ты скажешь что-то, то Вселенная просто треснет,
Как подушка, когда вы, дурачась по воскресеньям,
Лупили друг друга, пугали детей в их соседней спальне
Своим диким уже даже не хохотом, просто ржанием…
И вот он смотрит зачем-то на тебя очень долго,
И ты думаешь: бежать, кричать, спасать, метаться?
А на самом деле нужно просто вдохнуть спасительный воздух
И улыбаться
(20.04.2015)
* * *
В мире плохих погод, в розах чужих ветров,
В свете моих огней, в шелесте старых книг
Я говорю себе: «Господи, я не готов!
Глянь — ну куда мне? С чем? Это неправильный миг!
Мне ж еще атлас читать и проверять маршрут!
Чистить, латать и все распределять по местам!»
Но небеса звенят. И слышится мне: «тебя ждут».
Спрашиваю — «где-то здесь?»
Отвечается — «где-то там».
(01.03.2015)
* * *
Я думаю, издалека мы с тобой легко бы сошли за сестру и брата:
С этими жестами, часами на правой руке и глазами – в твоих больше ореха,
С привычками громко шутить, с тягой к лени, с историями на грани разврата,
Способностью хохотать до слез и вообще с малой разницей между слезами и смехом,
С этим твоим острым взглядом, с моим холодным как ночь молчанием,
Со сложными нагромождениями друзей, недругов, зависти и вдохновения,
С пониманием из-под ресниц, с общими цитатами и иногда – с общим отчаянием:
Мы с этим сошли бы за брата с сестрой.
Но я очень любила тебя.
К сожалению.
(21.02.2015)
* * *
Когда-то случится так, что мне снова нужно будет пойти танцевать –
Пальцы в чью-то ладонь, плечи чуть-чуть назад, лицо слегка отвернуть,
Смотреть куда-то ему за плечо. Дышать в унисон. Но не хотеть его целовать,
Не хотеть быть здесь, не хотеть этой музыки, не хотеть ничего вернуть,
Хотеть раствориться, растаять как дым («дай мне огня») у всех на глазах…
Когда-нибудь нужно будет ответить на «Слушай, а ты потанцуешь со мной?» —
Ответить «Да, конечно». Встать и пойти через зал на высоких своих каблуках,
Пойти танцевать и думать о том, что быть бы сейчас в совсем других руках,
Быть бы сейчас где-нибудь на берегу – чтобы ночь, волны и «ты не закрыл окно»,
И чтобы он засмеялся «чукча, давай уже, Господи, спать», и окна не закрыл
И рукИ не убрал. И чтобы уснуть в огне. А сейчас все не так, потому остается одно:
«Да, конечно». И музыка — та, что не хочешь: мы танцуем. А я не забыла. И ты не забыл.
(20.04.2013)
* * *
Я звонила тебе вчера. Я придумала повод – я хотела сказать одно,
Но сказала совсем другое: что-то по делу, опять о чем-то просила тебя,
Я слушала голос твой, я с головой погружалась на самое дно,
Я помнила это время, когда я жила тобою, когда я жила, любя
Твои руки, когда я просыпалась ночью и смотрела в твое лицо,
Когда я не могла заснуть, шепча имя твое, как рефрен…
Я звонила тебе вчера – я надеялась, что конец концом
Ты будешь теплей хоть на каплю, хоть на толику будешь добрей.
Я еще позвоню. Может, летом. Может, когда ударит весна,
Ударит во все свои бубенцы, когда красок не удержать –
Я еще позвоню тебе, милый. Я отчаянна, даже весьма,
Я хочу слышать твой голос. Хочу от счастья ночами не спать. (23.03.2013)
* * *
Город полон весной, а у меня вновь кроткие волосы,
И дети с каких-то чудес стали болтать моими цитатами.
Я ношу серебро, с белым камнем и в черные полосы,
Отказываясь считать нас хоть в чем виноватыми.
Мы сражались: зима отдала мне последнюю снежную пригоршню,
Я отдала ей почти сто ночей тягучего ожидания.
Но теперь город полон любви, и я благодарна Всевышнему —
Все снова вернулось ко мне. Ветер мягок. Весенняя мания. (10.03.2013)
* * *
Я возьму паспорт. Любимую книгу. Пару самых надежных ботинок.
Часы – большой такой кусок стали, мне нравится его мягкая тяжесть.
Я сгребу по карманам ключи и техпаспорт, конфеты со вкусом апельсинок,
Я выйду из дома очень рано, и я не оглянусь назад даже –
Потому что меня ждет другая жизнь. «Я» другая меня заждалась за калиткой,
Куртку теплее, перчатки потолще, а джинсы всегда были лучшей одеждой.
Я напишу чистовик – я выбросила все наброски, эскизы, прикидки,
И теперь я свободно иду и дышу. С книгой и паспортом. Я иду за своей надеждой.
(13.12.2012)
* * *
Хорошо быть четкой и ровной, прямой, словно твой клинок,
и такой же немного холодной быть – хорошо и даже весьма,
хорошо быть взрослой, решающей на лету, не ломающейся, как мелок
На школьной доске. Классно владеть собой. И взмахом чертить письмена.
Хорошо понимать и видеть всё четко, отдавать себе точный отчет,
Анализировать это, разуметь то, глобально просчитывать за шагом шаг,
Хорошо сохранять спокойствие, чувствуя, как время беззвучно течет
между твоими днями. Хорошо просто быть и мягко держать всё в своих руках.
Хорошо быть простой и понятной, удобной многим, как сто рублей,
Или лучше бы даже зеленой купюрой, хрустящею новизной.
Но ты мне всё снишься и снишься… И мне всё трудней и трудней
Быть прямой, как клинок. Жить и помнить, что ты не со мной. (09-12-2012)
* * *
В моем городе снова зима. Затворяю окно, замолкаю внутри – холодает.
Я скучаю по летним ночам, по тревожно-соленому морю, по трелям твоих звонков,
По словам, по смешным эпизодам, по ветру в лицо, по дороге, которая не утомляет,
Я скучаю по прежней себе. В моем городе снова зима. Я люблю тебя. Будь мне здоров.
(02-12-2012)
* * *
Ты увидишь ее, и уж точно, что с первого взгляда тебе она не понравится:
Одежда без брендов, глаза без хитринки, слова без особых красивостей.
Резкая слишком, немного чудная, да и, честно сказать, вообще не красавица –
Но наступит тот день. И ты встретишь ее. Божьей карой. А может, Господнею милостью.
Ты узнаешь, какой она может быть ранним утром, босая на кресле под шторами,
Ты увидишь, как с нею легко молча быть, когда негой душа занавешена,
Она будет с тобой, кем захочешь: улыбкой, бокалом вина, задушевными разговорами,
Она прикоснется к судьбе твоей, и ты скажешь себе, что не знал еще такой женщины.
Вам отмеряно будет немного, но ты будешь помнить все до мельчайших подробностей:
Что она говорила тебе, как ходила по комнате, хохоча, как ты думал – и все же красивая…
Как молчала, дышала тобой, целовала тебя под струями воды, разрывала условности,
Как ты встретил однажды ее. Божьей карой. А, быть может, Господнею милостью.
(14-11-2012)
* * *
Ты уже доросла мне до сердца своим милым упрямым лбом,
И почти нет нужды наклоняться, чтобы тебя обнять.
Я люблю тебя больше жизни, но, бывает, мы спорим о том,
Что не хотим или не можем с тобою созвучно понять.
Ты сказала: «купи мне книгу», и согрела меня изнутри,
Ты писала три дня свою сказку, пряча листки от меня…
Знаешь, мне даже не важно – хочешь – сотри, хоть порви!
Но ты уже была в сказке. Ты была в ней целых три дня.
Ты сидишь на кровати с ногами и опять грызешь карандаш,
У тебя плохая контрольная и волшебный блокнот стихов,
Я знаю, что скоро и очень будет «твой» мир, и больше не «наш»,
Но ты доросла мне до сердца – чуть побудь там. «Мой» мир не готов.
(04-11-2012)
* * *
Оказалось, что я не железо, я даже не пенобетон,
и, падая в черное небо горящей звенящей стрелой,
Я слышала — ветрено было, цикады трещали не в тон,
И сердце шумело в ушах, и бился об стенку прибой,
И слов не хватило, и пауз, и время трещало по швам,
И каждую миллисекунду рушилась цитадель,
Оказалось, что я не железо и верю твоим глазам,
И в сердце из пенобетона звездная пыль и метель.
(07.2012)
* * *
Я буду молча стоять, где затихнет последняя нота аккорда печали –
Там, где закат догорел, и где тени сгустились над дальней дорогой.
Молча буду стоять там, где мы были, где мы с тобой повстречались,
Там, где расстались… Я буду стоять. За невидимым жизни порогом.
Я буду долго смотреть в перламутр облаков, высекая слезинки под ветром,
Там, где твой голос мне слышится в голосе нашей с тобою судьбы,
Для безусловной любви мне хватает всего ничего: самолет, высота, километры,
Номер твой врезался в память… Мы с тобой обстоятельств служаки… Рабы?
Нет, ты свободен, я чувствую – ветра тугая струя под моими руками…
Кружится вихрь приключений, сомнений и по-тревожному сладостных слов,
Я неотрывно слежу за твоею игрой, за своей высотой, за летящими вдаль облаками,
Я срываюсь со всех якорей, я взлетаю… Но мы увидимся только лишь волею снов.
(30-04-2012)
* * *
Господин капитан, я прошу – отклонитесь немного от курса,
мне нужно в город со шпилями, мостовыми и фонарями,
Я совсем на недолго – поймите, я просто в плену послевкусия
И я жду продолжения. Сплю и вижу бездонные ночи над нами.
Господин капитан, что вам стоит? Крутнитесь в безоблачном небе,
Приземлитесь легко, щекотните бетоном послушное шасси,
Мне так нужно туда, в этот город, где еще никогда меня не было,
Мне бы пройтись там по сумеркам, мне б помолчать рядом с счастьем.
Господин капитан! Понимаю! Диспетчер и график, и даже затраты,
Но послушайте – завтра дорога опять, месяц, два, даже три мы вдали.
А пока же я в небе, я словно близка, я свободна, ломаю стандарты…
Что? Не выйдет? Тогда хоть махните крылом этому краю земли.
(01-04-2012)
* * *
Я по утрам не варю чай в футболке и не спрашиваю «тебе с молоком?»,
Я не звоню среди дня, чтоб узнать – будешь ли к ужину, ждать или нет,
Я помню твой номер на память, а ты с моим вряд ли так близко знаком.
Я бы рада всё вспять, но то кончились силы, то время, то в сумочке нет сигарет…
Все причины смешны. Я играю по правилам, к счастью. Иначе – ложись помирай
В светлый праздник, умывшись, вся в чистом. А хочется верить весне!
Я почти ничего не боюсь, потому что спасенному – воля, счастливому – рай,
А мне бы всё вспять… И на кухне «тебе с молоком?» — но чтоб это уже было мне.
(21-03-2012)
* * *
Мои одноклассницы в школу ведут дочерей,
И я вижу, у Таньки – всё та же коса, алы губы и руки тонки,
Мы встречаемся редко – когда во дворе вечереет,
Но не с тем, чтоб сыграть в выбивного. Мы звенья. И мы так хрупки.
Мои одногодки стригутся, закрашивая седину.
Мы курим под окнами Катьки, пепел смахнуть, и ответить на смс
«Мама, я скоро». И скажет Наташка – «Вот черт, я опять не усну,
Колька, поганец…» И замолчит. Да, мы знаем – в этом он весь.
Мои однокашницы ездят на джипах и курят ментол,
Я звоню им так редко, что, в общем, могла бы уже не звонить,
Но сказали, у Галки сын в лучшую школу недавно пошел,
И мы все едем к ней. И я еду. Молчу.
Еду видеть, как тикает время. Еду ощупью чувствовать грань.
Еду молча молиться за нас всех. Сидеть, слушать, пить. (14-03-2012)
* * *
Помоги. Расстегни мне на платье молнию,
Касаясь, как вздохом, кожи холодными пальцами —
Я с тобою беседую на языке безмолвия,
Наши души распяты любовью на времени пяльцах.
Освободи. Расправь мои крылья из радужных перьев,
Шепни где-то у шеи «Доброе утро, моя королева»…
Я всё твержу то ли молитву, то ли чужое поверье,
И в ритм моего голоса горячо бьется то, что слева.
Перекрести. Я гляжу за окно. Ветра мечут молнии.
Гнутся ветви. Грохочут дожди. Ты сжимаешь мои пальцы,
И твои губы рвут, слово саван, звенящее это безмолвие,
И ты говоришь мне: «Молчи. Мы будем с тобой целоваться».
(20-01-2012)
* * *
Счастливо тебе оставаться, счастливо.
Снег с неба, из сердца вон — с глаз долой. Тише…
Давай, уходи, растворяйся красиво,
И дверью не хлопай – уже не услышу.
Отдай мои сны. В них спокойно без паник
Твоих появлений, с тобой препирательств.
К подарку судьбы припечатали бантик,
Собрали с собою мешок обязательств,
Отдали без чеков, вписали без правил,
Сказали: «Счастливо тебе оставаться».
Снег в сердце, вода под ресницами. Мало?
И пусть. Не умею красиво прощаться.
(05-01-2012)
* * *
Подивись, матусю, навкруги:
Сніжком причепурились доріжки і шляхи,
Навіть біленьке ведмежатко
Привчилося на лижах
кататися вже змалку.
Тепленьки чобіточки вдягає дітвора,
а моя матуся новенький кожух одяга!
Пройшов лиш рік,
здається, мов аж вік!
І відсвяткуєм ми це свято,
Що за свято — Новий Рік!!
Ніка Пташник
* * *
Оксанко, в цей день не можна працювати!
В цей день дарунки треба роздавати:
Оце мені, оце тобі, оце мамусі,
оце тобі, татусю, оце бабусі.
І Катерині Гончаренко, й Куц Ульяні, Софії Маруняк —
Усі роздарим подарунки.
Лиш треба вірить та трудиться —
Все буде, буде все!
Ми прагнем щастя, й щастя є,
Коли годинник дванадцять б»є.
Ніка Пташник
* * *
Все сказать бы тебе без слов — в сердце моё смотри:
Толкнулось… Стоит… Опять… К тебе… От тебя… Молчит.
Сказать бы тебе о том, как счастливо мне внутри,
Когда хоть на миг, во сне, встречаю тебя в ночи,
Когда на крыле легком ввысь, в дорогу, когда в рассвет,
Когда я не сплю и хожу, шагами считая судьбу…
Сказать бы тебе без слов — один раз, за много лет,
Поведать тебе… Но молчу. Живу без тебя, просто жду.
(18-10-2011)
* * *
Восемь — число-бесконечность, стоящее гордо и прямо.
Я видела: словно во сне, вырываясь из прошлых былин,
Я вместо просто «она» превращалась в священное «мама» —
А все потому, что твой день восемь лет был со мной — миг один.
(02-09-2011)
* * *
Господи, радужно в мире Твоем, а порой слишком ветрено.
Видел? Сегодня цвели гладиолусы, дети смеялись и ласточки падали
К самой земле, чёркая крыльями прямо по сердцу, как будто намерено,
Будто в крестики-нолики прямо в душе. Господи, надо ли?..
Господи, лету устроить бы проводы — чтобы и почести,
Чтобы и песни, и ночи без сна, и счастливые слезы, и голос на срыв…
И чтоб венком по воде уплывало в закат одиночество,
А мы бы — за руки — ушли прямо в осень. О лете забыв.
(15-08-2011)
* * *
Пусть бы сердце мое спело тебе о том, о чем губы не скажут, и не дрогнет излом ресниц.
Пусть бы в тиши наших душ услышал ты соло без слов, пусть бы я оказалась магом в чалме,
властелином огня, вхожей к тигру, летала б без крыльев, иль была б дрессировщицей птиц,
Пусть бы ходила, звеня бубенцами браслетов… Лишь бы сердце мое пело тебе обо мне. (10-06-2011)
* * *
Я иду. Я в тяжелых рабочих ботинках — потому что январь на пороге,
Мне тепло и не сложно шагать по раскисшему, я и сама знаю, как это —
Оставаться без цели в пути, оббивать косяки, путать карты, сбиваться с дороги,
Я сама помню, как холодна и сурова дубовая дверь с надписью «Заперто».
Я иду. В тонких шпильках, поет мелодично под шагом ухоженный гравий,
Я в красивых мечтах, и в красивых словах, я в красивых полетах во сне и по нежному инею,
Небо безмерно в своей благодати насыпало счастья мне без надокучливых правил,
Я иду в тонких шпильках, шагая легко и счастливо по жизненным бомбам. По полю по минному.
Я иду. Я толкаю коляску, несу на руках, а потом через год мчу на санках с горы, заливаясь,
Я подхватываю на плечо новый ранец и в косах до пояса бантик поправить в дверях — мой закон.
Я люблю. Я в тяжелых ботинках, на шпильках, с коляской — люблю, жду, молюсь, просыпаюсь,
Я иду. Я порою не знаю куда, но я чувствую сердца бой, вижу свет, помню вещий свой сон. (10-01-2011)
* * *
Я бы спросила тебя — как там живется тебе теперь,
Когда тихо на горизонте, нет больше угроз, нет волнений,
Когда не ждешь цунами с закатом, впредь не боишься потерь,
потому что уже всё потеряно. Как там тебе, в твоем времени?
Я бы спросила тебя, стала ль счастливее ночь и спокойнее день,
Стали ль теплее стены и легко ли тебе молчать вечерами?
Я очень надеюсь, ведь если все бывшее ходит с тобою, как тень,
Значит, напрасно той осенью рухнуло небо над нами.
Я бы спросила тебя… Я очень хочу, чтоб ты там,
За снегом с дождем был счастливым и помнил меня временами.
Впрочем, не помни — прости. Подставляю лицо все ветрам
И думаю — Господи, смилуйся… Удержи небо над нами… (02-12-2010)
* * *
Осень, осень, осень, листья, капли, руки мерзнут очень,
Дни, недели, месяц, двое, были двое — ныне сколько?
Четки, ночи, «Отче Наши», дети, кашли, снова осень,
Вот уже зима так скоро… Пережить бы, все в осколках.
Хорошо все. Очень. Очень. Осень, осень, возвращаюсь
Ночью, поздно, равнодушно, было страшно — перестало.
Жгло, терзало, усмирилось, хватит, осень — я прощаюсь,
Холод, капли, руки мерзнут, осень. Я курю. Устала.
Руль, машина, ночь, заправка, километры, свет, лавина,
Быстро, быстро, вдох и выдох, было горько — усмирилось,
Хорошо все. Очень. Очень. Осень. В баке — половина,
Возвращаюсь. Утихает. Осень, жизнь. Угомонилась.
(28-10-2010)
* * *
В комнатке осень и вечер, шторы скрывают окно,
Она обнимает медведя, а я обнимаю ее.
Ночь подвалила к зениту, а мне и не снится покой:
Тесно и вкрай неудобно, но ей неуютно одной,
Холодно ей, дни корОтки, носом уткнется в стекло,
Ждет: я приеду, и значит, будет в квартире тепло.
Будет прочитана книжка, коляске найдем колесо,
За шкафом игрушки отыщем, разложим в порядке. И всё!
Случается, страхи полощут мне душу, как ветер белье,
Но она обнимает медведя, а я обнимаю ее.
Быть может, все просто как гайка, и стоит дожить лишь до дня,
Когда обниму я медведя. А дочка обнимет меня. (05-10-2010)
* * *
Если б мне оставался год,
Я б пустила еще росток
С сильными зелеными почками.
Пусть бы был у меня сынок,
Или еще одна красотка-дочка.
Если б остался всего один год.
Если б мне оставался день,
Я б набрала имен по списку
И звонила бы им со словами,
Что я не забыла, я близко,
Я очень люблю. Я с вами.
Если б остался всего один день.
Если б мне оставался миг,
Я бы вспомнила все, что хотела,
Оживила бы все мечты,
Я одно б только слово твердила,
Если б успела — одно только — ТЫ.
Если б остался всего один миг. (01-10-2010)
* * *
Дожидайся меня здесь — видишь, все пути возвращают меня на круг,
Чувствуешь? Среди ночи проснувшись, я где-то по-прежнему рядом,
И, даже если сорвешься, даже если решишь, что — хватит, полноте, если вдруг
Ты решишь не встречаться со мной больше ни словом, ни взглядом,
Даже тогда — подожди меня, очень прошу, до меня ж еще так недолго:
Пару часов перелета, пару звонков, пару ночей, пару осколков.
Пара зачеркнутых строчек на мятой бумаге в большом жестком городе,
Пара слов, что хотела б сказать тебе, да все не хватает смелости,
До меня так недолго — я по-прежнему рядом, я где-то в душе еще, в роде бы…
Я почти неразрывна, все, что было в душе, почти еще в целости,
И, когда обрывается в небе ниточка связи с тобой и таким земным счастьем,
Я мечтаю вернуться назад, в наше прошлое, глядя в будущее, мечтаю о настоящем. (26-09-2010)
*Беда*
Не зови меня бедою —
Я уйду, коль будет нужно,
Не кружась над головою,
Затворя дверь потуже —
Я уйду, коль вышло криво,
Отстранюсь, коль вышло косо…
Не зови меня строптивой,
Не зови простоволосой.
Разве ты меня не видишь?
Я живу-дышу тобою:
Не зови, коль сам не слышишь,
Не зови меня бедою…
Мне бы стать святой водою,
Мне б тебе упасть в ладони.
Не зови меня бедою,
Не руби меня под корень.
Я уйду, коль Твоя воля,
Я не более, чем память —
Ты назвал меня бедою,
Что ж могу теперь исправить?..
Лишь любить могу без края,
Платья шить могу без кроя,
И шептаться, умоляя —
«Не зови меня бедою!»
(14-09-2010)
* * *
Спроси меня — что мне приснилось? Мне снились летящие листья,
Осень, секущие капли дождя, гром по крыше, и зонтик, текущий в углу.
Мне виделась колкая стужа, и наледь стекла мне рискнула присниться,
Мне чудилось: я разбегаюсь, взлетаю и мчусь, я срываюсь в пике на ветру.
Шепни мне: проснись, мое счастье!.. Как это легко — возвращаться на голос,
Так просто толкнуть эти створки одним только сердца ударом на полный распах,
Ты только шепни, я услышу: вспорхнула ресница, упало зерно, зреет колос,
Во сне растут дети, и с жизнью лопочут тихонько на странных своих языках.
Ты научил меня гладить бездонную летнюю полночь по шерсти, как кошку,
Теперь же спроси меня — что мне приснилось? — там тысячи радуг и тысячи слез.
Но я верю только в одно: коль щедро отсыпано счастье, то хватит на всех понемножку,
Ты просто шепни мне: проснись, моя радость!..
Увидишь, как много святого твой голос сегодня принес
(09-09-2010)
* * *
Бывает же так — Господь смотрел куда-то, возможно, в сторону
Как раз в тот момент, когда замешивалось на меня тесто,
И вот так уж случилось: не всех частей замешалось поровну,
И форму другую схватили, залив в чужой облик меня вместо.
И теперь, если шаг неудачен, мне все кричат: Ну что ты! Что ты!
Не то, чтобы я ропщу — форма вышла что надо, такие стати.
Такие возможности! А какие открылись для выбора широты!
Да вот с тестом вышла заминка, получилась я как-то некстати.
Будто выйдя из райской сборки, обнаружила: ба! не всех частей поровну,
И случилась я чем-то твердым, а должна бы мягче небесных эфиров.
С тех пор, запутавшись, ходишь-смотришь, все больше в чужую сторону,
И разве что очень хочется пирожных. И изредка очень — зефира. (22-08-2010)
* * *
Быть собой каждый день — это, видимо, просто такая задача,
Чьи условия нам на сейчас не совсем подходящи:
То с тобой мы устали, то в гневе, другая какая бывает невдача,
то соседский дом краше, трава зеленее, а здесь — хлам и хащи.
Быть с тобой каждый день… Мне бы сесть вечерком на пологий порожек,
Посмотреть, помолчать, полетать бы душой по сосновым верхушкам,
Я бы день берегла от чужих кривотолков и скользких неверных дорожек,
Я бы ночь берегла от неловкой луны, от чужой и шершавой подушки.
Быть бы мне каждый день. Возвращать всех с дороги домой,
И самой из далеких путей на веселом крыле возвращаться.
Быть бы мне каждый день — на гуашном рисунке, смиряясь с собой,
В светлый сад с небом-солнцем на радужный миг, полувдох, превращаться. (21-08-2010)
* * *
Я ничего не хочу от тебя, только хочу знать —
Когда август тронет золотом первые листья,
Будешь ли ты, ожидая осень и время прозрачного воздуха,
Помнить — какого цвета были глаза у Ники?..
Будешь ли ты через год, через два вспоминать,
Каковы были в ладонях волосенки той, меньшей?
Будешь ли ты кого-то так же баюкать и обнимать:
«Только не плачь, тише… тише…» Кого утешишь?
Мне ничего не нужно, даже ответ, что ты б у д е ш ь помнить — не нужен.
Солнце садится. Увидишь когда-нибудь тоже —
Мне ничего не нужно, я тоже жду осени, помню о ветре и лужах,
Я закрываю глаза: видишь? Просто я не могу уже больше. (10-08-2010)
* * *
Скомкаю карту, заблукаю в сердечных твоих закоулках,
Придумаю новые правила, выдам себе право первого выстрела,
Воспользуюсь им однажды, и он прозвучит неожиданно гулко,
И пуля возле щеки будет такая горячая и такая быстрая…
И еще я понимаю, как это, наверное, страшно и очень сложно —
Дернуть из ножен клинок и прикоснуться губами к теплой стали,
Коснуться собственного приговора — обреченно и осторожно,
Чувствуя кожей дрожь металла от радости, чувствуя новые дали,
Новые откровения, новые повороты сердечных твоих приключений.
Скомкаю карту — как не было толку, так, чувствую, и не будет!
Щелкнет кремень зажигалки, идет вверх дымок всех сомнений,
И я заблукаю. И тот, кто найдет меня в этом пути — не осудит. (28-03-2010)
* Цунами *
Когда там в океане даже вдох-выдох сдержать непросто,
Когда камни на дне и камни в душе ворочаются незванно,
Тогда ты, даже не ожидая, находишь в воздухе её отголоски,
И серьезные парни на берегу занимаются предсказаниями —
Что поделать — не воля на то неба, не воля и океана,
Уродившись цунами уже не смириться, и не превратиться в пену.
Есть такая судьба: колотиться о берег, срываться и после зализывать раны
Себе и избитой земле. И опять возвращаться в себя, утихать постепенно.
И что же мне делать, когда даже дыхание сдерживать — тяжко?
Когда мне бы взметнуться под небо, сотнями радуг внизу распадаясь,
А ты даже не смотришь… И тогда я крушу неповинную Чили, бедняжку,
И тогда я иду, я иду. Полюбуйся. Иду я — цунами, я — не спотыкаюсь. (27-02-2010)
* * *
Эта весна… Она здесь, вот она — в миллиметре,
Рядом, я знаю, я ставила робкие метки:
Мне приходили намеки, я слышала новости в ветре,
Я в «белом по белому» вижу цветные расцветки
И… Это обман. Это тренниг для силы и воли —
Мне календарь не приносит ни счастья, ни чая.
Я закрываю глаза. Вопрошаю смирившись — доколе?
И скользко в душе, дни скользят — меня не замечая. (7-02-2010)
* * *
Помазай меня одним мирром с собою,
Открой мне слова, затвори перепоны…
Куда мне толкаться с самою судьбою?
Но я могу встать. Еще раз — сквозь заслоны.
Но я могу быть просто светом — не клином,
И вот, закрывая глаза перед жаждой,
Отмаливать стану свой путь, такой длинный,
И вспомню тебя, и молчание дважды.
Молчание губ и молчание судеб:
Помазай меня одним мирром с собою!
И мне на исходе событий остудит
Горячечный лоб моя стычка с судьбою (22-12-2009)
* * *
Тебе бы это понравилось — каждое утро просыпаться почти затемно,
Искать наощупь джинсы на стуле и пить чай, поглядывая на часы мельком.
Дальше в спешке собираться, бежать, и как обычно — опаздывать обязательно,
Но не шибко переживать об этом. И вечерами кататься вместе на великах.
Тебе бы это понравилось — эта вся суета, и кажется, что ни минуты спокойной,
И вечером, как все утихнет, у тебя возникает чувство, что включили вторую серию —
Спецом для тебя. И ты был бы рад безмерно и разговору, и кухне, по-зимнему темной,
И нашел бы губами меня в темноте, и тебе бы это понравилось — почему-то я в это верю.
Почему-то я знаю, что тебе бы это понравилось — звонить вечером, думать о завтра,
Планировать выходные и улыбаться в ответ на «Бог мой, какая же у вас там скука!»,
Молчать, когда не нужны слова, отказываться от изобретения спасительной неправды,
И тебе бы это понравилось: хотя, в целом, со стороны это все выглядит как чистая мука,
Как чистое наказание, неприятности на твоей улице, — вот как все это выглядит,
Вот это все «затемно», «ощупью», «мельком», «в спешке», и друзья покрутят пальцем.
Но мне кажется, что тебе бы это понравилось: искать на стуле тихонько свои джинсы,
Ждать трансляции второй серии по вечерам. И у дверей по утрам расставаться. (16-01-2010)
* * *
Я забываю — все понемногу стирается,
Ластик дней и минут елозит, и я к тому привыкаю.
Я не держу — а оно выскальзывает и вырывается
Из моей памяти. Я не храню. Я уже забываю.
Это так странно — забыла, не помню, а было так значимо!
Я нахожу в себе отголоски и в столе фотографии —
И не могу вспомнить, хотя «очи що купували — бачили»,
Так и что мне с того? Это уже чужая парафия,
Там меня нет. Я забываю пароли, логины, традиции,
Я веду себя странно и часто непредсказуемо,
Я хожу по лезвию и проскальзываю между границами.
Не хочу вспоминать — там инициатива моя наказуема.
Мне и здесь хорошо — тут не нужно стоять на страже,
Нет нужды бдить свои кордоны и бояться заката.
Я забываю, как это — быть всегда в ожидании кражи,
И я рада забывать это все, что было когда-то. (17-01-2010)
* * *
Когда ты проснешься утром, и первой твоей неокрепшею мыслью
Станет вопрос себе самому: «Господи, что же я делаю в этом раю?»,
Вспомни — там, на другом семицветном конце щедрой радуги коромысла
Я в полоборота к дороге в вечных джинсах-рубашке с улыбкой стою.
Когда в полчетвертого ночи или в три тридцать утра зазвонит колоколец,
Когда тебе некуда деться, когда за окном, как у старца в душе — всё рассвет,
Вспомни — идущий не ждет слишком легких дорог и не ищет спокойных околиц,
Вспомни — каким был бы ты, если б в детвстве не слушал тех старых бобинных кассет!
Нам не сменить своей кожи, не выкроить легких одежд из прожитых метаний,
В нас нет жестокости, в нас один поиск: иди и обрящешь, но на себя уж пеняй!
Господи, в тысячный раз удивляясь холодному точному льду предсказаний,
Мы просыпаемся утром с извечным вопросом про пропуск в такой незаслуженный рай. 11-10-2009
* * *
Голову б мне склонить — вот так, чтобы без лишних слов,
Чтоб по моим губам не металось, что не сказалось.
Руки б — ладонь в ладонь, пальцы сплести языками костров,
Чтобы молчать и терпеть, пока он обжигался, она обжигалась.
Сливки бы снять с утра — ветер, хлопок покосившейся ставни.
Легкое, в полувдох, имя твое перещупывать сердцем, твердить душой.
Холод открытых пространств, холод воды в небольшом стакане —
Все это для меня, и имя твое запиваю я тою холодной водой.
Голову б мне склонить… Витражным окошком мелькают недели,
Мелькают фазы луны, изменчиво дразнят своим постоянным явленьем.
И вот уже с моего календаря на потертой стене облетели
Наши забытые дни. И голову б мне… губами бы мне повторенья.
(30-09-2009)
* * *
Сегодня так много, так тонко, так четко:
Слова, разговоры, стишочков чечетка,
И без двух дней школьница, тонкие ручки,
Коляски, русалочки, женские штучки,
Сестра, две косички, помадка, пижамка…
А мне бы вернуться, в ком все шесть лет сжамкать,
Обняться, проснуться — а ты с локоточек!
Записка от мамы — желтеет листочек…
моё О Т К Р О В Е Н И Е, судьбы смешной точка…
Ты видела в августе небо?
Вот это ты, дочка 🙂
(29-08-2009)
* * *
Я такая, как тебе понравится —
Челка у меня кучерявится,
День мой затемно начинается,
Начинается с твоих рук.
Я такая, как тебе полюбится —
У меня в глазах искры крутятся,
Ко мне хочется приголубиться,
Я есть та, что замкнет твой круг.
Я такая, как тебе привиделось —
На меня даже солнце обиделось:
Ведь мы с ним вчера не увиделись,
Я с тобой весь день проспала.
Я такая, как тебе обжигается —
Мое утро с тебя начинается,
Челка моя кучерявится:
Я так долго тебя ждала. (1-07-2009)
* * *
Красота этого мира искала ко мне подходы:
Я мотала асфальт на колеса, я вставала в дорогу с рассветом,
Для меня возгорались закаты, для меня полыхали восходы,
А я закрывалась руками, а я горевала — <Ну, где ты:.>
И в каждом ударе сердца не было мне исцеленья,
Не было благородства, в боли не снилось мне небо,
Как щедрость этого мира мне даровала прощенье?
Не знаю. Проснувшись однажды, увидела — да ты ж не был!..
Не был ни полем маков, не был ни моря пеной,
И в шелест грозы с градом твой не вмешался голос.
Мне, на краю дороги, на самом краю вселенной
Стало разом понятно: ведь мы с тобой — встречные полосы.
Меж ними двойная сплошная!.. И жмешься нарушить — накажут.
Меж нами такое было: тебе ко мне было страшно.
В попутном со мной направлении меня ни к чему не обяжут
Солнце, небо и маки. А все, что сгорело — не важно. (7-07-2009)
* * *
В моей это весне километры, колеса, дороги и море,
Телефон с зашифрованным именем, цифры в рифму и адрес в сети,
В моей этой весне мятный чай, сигарета и долгие разговоры.
И сквозь вязь из событий, завязавши глаза по весне, не пройти!
Здесь со мной ночь, кафе на шоссе, дождь, усталость, картинки на стенах:
Рвутся лошади в поле, и ветер в душе, рвется память из мелких листков.
Я сажусь под стеной, оперевшись спиной о кирпич, смотрю в небо —
Засыпая, запомню твой взгляд, просыпаюсь — и знаю… Прощай. Будь здоров.
Забирай себе эту весну. Я не буду казаться шальной веселушкой.
Мне не весело. Мы же за честность? Тогда говорю напрямик —
Я от дня до зари, от горячего мятного чая до смятой и теплой подушки
Бьюсь за то, чтоб хоть как-то не съехать с катушек, не сбиться на миг.
Ну а мы… Мы давай помолчим. Нам уже говорить о дорогах — как будто ворочать
Десять каменных глыб, три горы и тяжелый упрямый валун.
Ну, а мне бы вернуться туда, где соленое море мне руку лизнет и намочит
Край штанины. Туда, где ловить отраженья пощербленных временем лун.
Там бессонницей полнится ночь, там срываются капли с карниза,
Там с рассветом встаешь и не чувствуешь тяготы дней…
В моей этой весне время сжалось до брызг сумасбродных капризов,
И вот я под стеной, опираясь спиной о кирпич. Ты БЫЛ в ней. (07-06-2009)
* * *
Поиграем в угадалки? Поиграем!
Ты скажи — ты веришь в волшебство?
Дай глаза закрою, угадаю
Что ты прячешь за спину. Легко!
Поиграем мы с тобой: не верю? Верю?
Я не верить не умею, не могу,
Мне доверие на сдачу даст потери,
Мне иссушит сердце на бегу.
Погадаем? Любит, аль не любит?
Я ромашке дерну лепесток,
И останется с надеждой — «приголубит».
Я всегда читала между строк.
Поиграли? Наигрались? В шутку?
На полслова, на полдня? Всерьез?
Ты подумай только на минутку,
Сколько откровений день принес.
Оказалось — что играть так сладко,
Cладко верить, замирать, взлетать,
Сладко целовать тебя украдкой
И с твоей улыбкой засыпать. (22-05-2009)
* * *
Было. Какая-то высшая степень незыблемых правил —
Не вырвать, не вычеркнуть, да и стирается скверно.
Было — и все тут. Трава прорастает в разломах развалин,
Тонкий дымок идет вверх, мой мир — двухдверный.
Мой мир двухцветный — серо-зеленые и голубые.
Вечером чувства острей, шелестит календарь скучая:
«Было. Спасибо. Прощай. Все иное. И мы иные», —
Ровно. Не дрогнет душа, экспрес-сообщение в ночь отправляя.
Было. Так странно… Такое короткое, крепкое слово —
Было и все тут! Молчу. И не сдвинут его передряги.
Я закрываю историю этого «было». Пусть было немного,
Пусть одно время в душе оставались всё пни да коряги.
Пусть! Это «было» — как высшая степень незыблемых правил.
Но этой весной все становится острым и ярким:
Было, прошло, отгорело, и я понимаю —
Даже закрытые книги бывали когда-то подарком. (20-04-2009)
* * *
Какая смешная судьба птичья!
Вставать с рассветом, щебетать на веточке,
Перья носить — словно знаки отличия,
И в мягком гнезде растить деточек. (12-03-2009)
* * *
Бежала по радуге, не спотыкаясь,
С чекою от счастья в кармане.
Глотая коктейль облаков, растворяясь,
И под шагами, во сне улыбаясь,
Взрослей становились камни.
Срывала не глядя ромашки и звезды,
Жгла руки и душу лучами.
И, путаясь в радуге, стряхнула блестки
С ладоней, разгладила бархат полоски.
Пошла, сохраняя молчание.
Потом побежала к границе с рассветом,
Со всех сил — пока были силы.
Стирала изломы из паматия, где ты
Оставил на сердце ожог сигареты.
Тут счастье рвануло… Красиво! (08-03-2009)
* * *
Оксанке
И было холодно, зима все не кончалась,
Bсе не кончались дни, недели, карта у врача:
Зима. Я так ждала. Я и тебя заждалась,
Все нетерпелось снова все начать.
Горели губы, и мучительно ломило спину,
Но ты была! И было холодно внутри —
И я ждала. Бежала жизнь по пуповине,
Врач поднял тебя выше — Мамка, посмотри!
Моя красавица… Ночь, стульчик, одеялко.
Халат, звонки от мужа, вес-рост-цвет.
Четыре года мимо — и не жалко!
Опять зима, ночь, снег, любовь, рассвет. 20-02-2009
* * *
Где бы я ни была, на какой бы дороге тебя не накрыло печалью,
Эти сны, эти ветры в лицо, эти губы наощупь и темная прорубь окна —
Забираю с собой… Как основу основ, как лирической песни начало.
Пара нот, два дыхания, руки, слова — это все наших дней глубина.
Где бы мне не спалось, с кем бы ты не споткнулся в пути к «послезавтра»,
Я хочу сохранить все мое — это право души на сложение счастья из дней.
Шелестящие шторы и солнечный луч на ресницах и горько-тягучая правда —
Это тоже со мной пусть останется светом ночных фонарей.
Где бы мы не столкнулись, когда б нас не свело мироздание,
Я не знаю, что будет со мной, и каким будет первый оброненный взгляд —
Я сожму в кулаке память снов, ветра, штор и осколки двойного когда-то
дыхания:
И тогда посмотрю на тебя как на слово Судьбы — очень прямо, не глядя назад.
(13-01-2009)
* * *
Солнце садится, птенцы мои, солнце садится,
Вот чашка чая, вот мишка, подушка — и сны.
Пусть чудо-радуга в поле вам ныне приснится,
Пусть доведет вас за руку мечта до счастливой весны.
Звездочки в небе и звездочки в шторах запутались,
За край улыбочки держит задумчивый гном.
Солнца мои, в ночь мы с вами тихонько закутались,
В ватной тиши накрывает нас сказочный сон.
Пяточка, тонкие пальчики, длинные-длинные волосы,
Синие глазки, зеленые, бровок излом, тишина.
Я закрываю глаза. Жизнь. И светлые ангелы молятся
Пусть за мои два светила. А ночь так ясна. (02-02-2009)
* * *
Вот бы забрать это время у суток — когда рассветает…
И не вспоминай мне двери входной выдох!
Мне и без этого морока надоедает
Мечтать на полставки, рисовать проекции в видах.
Чертить под линейку желания, воплощать из вселенной чуда:
Работа мессией собственной доли несладка.
Вот бы забрать это время у суток, когда мне оттуда
Из зазеркалья приходят от прошлого латки.
Не напоминай мне про звон ключей в одной большой связке,
Мне бы забыть ночных полнолуний встречи
И спешное — в губы, пролётом, приветствие-ласку
С глазами закрытыми. Можно все это — за плечи?
Можно — перекрестить и забыть? Не ворочать золу сомнений,
Спокойно жить своим светом, ждать перехода на новый
Уровень, где будет уже не так холодно от откровений,
Где уже в карман не полезешь за чувством, за словом?
Мне бы всего лишь забрать это самое время у суток,
Когда от обрывка сна о тебе хочется выйти из тела
И больше не возвращаться в этот сомнений сгусток,
Бросая слова, мысли, бежать, не дослушав, не доделав дела.
Но — так безжалостны сумерки, так несговорчивы двери,
Так безразличны, спокойны ключи в одной связке.
И я послушно встаю на рассвете, чтобы еще раз поверить
В магию цвета моей пообтрепанной жизни раскраски. 10-02-2009
* * *
куда мне с открытым сердцем? Куда мне?
Когда в траекториях жизни — сплошь камни?
Когда я в погоне за мигом, за каплей
Спросить у себя забываю — жива ль ты?
Куда мне с открытым сердцем? Туда же…
Куда неуемная память подскажет…
Куда, уворачиваясь с траекторий,
Летят строчки слов и обрывки историй.
Куда мне с открытым сердцем? Куда мне?
Сидеть у распутья, разглядывать камни
Чужих откровений, случайных событий
И все-таки жить с таким сердцем, открытым.
* * *
Ой! не зарекайся!
От долгой дороги,
От терпкой тревоги,
От сна и дурмана,
Густого тумана.
Любви до погоста,
П о с л е д н е г о тоста
И сладкой истомы —
«Мы будто знакомы?…»
Ой, знай, что бывает —
Она забывает,
Он больше не ищет,
В душе вьюга свищет.
Мороз, снег и ветер —
Один в целом свете.
От дома чужого,
От горя большого,
Хоть как расстарайся —
Но не зарекайся!
* * *
Храни, светлый Ангел, твой сон и покой,
Дорогой веди, освещай долгий путь.
Будь ясной, заря, будь, рассвет, золотой,
А все передряги и дрязги — забудь.
Лети, светлый Ангел, лети — и сияй!
Расти, моя нежность, на радость и смех.
А ты, светлый Ангел, со мной помечтай
О счастье, которое есть у нас всех.
Вся радость, что была, что будет и есть
Пусть будет твоей. И удача с тобой.
И помни, мой Ангел, что у тебя здесь
Сияет заря. И рассвет — золотой.
* * *
Ты прости, что норов неистовый,
Прости, что молчать не научена.
Чтоб поверить — надобно выстоять
И все поделить на созвучия.
Прости, что прошу слишком многого,
Прости, что мечтаю все в радугах,
Что в темнице нет сторожа строгого,
А все кони летучие — в яблоках.
* * *
В одном из забытых снов как-то раз мне пришлось понять,
Что правда — была и есть, и пребудет, пока будет свет.
И даже когда внутри все твое обращается вспять,
Важно лишь только то, что сейчас ты можешь успеть.
В одну из проклятых ночей мне увидеть было дано
Всего несколько главных вещей — без имен и без связей причин.
Понимать, отрекаться, рвать — делать то, с чем свыкалась давно,
А секунды, часы и года на проверку — плохие врачи.
В одной из багряных туч на закате, дыша тобой,
Я смотрела в лицо судьбе, и не страшно было ничуть.
Только б знать, что один из дней все равно окажется мой —
И тогда даже в жухлой траве мне не будет зябко уснуть.
И тогда станет важно ИСКАТЬ, и неслышно поблекнет НАЙТИ,
Пустотой обернутся слова и отпустят тревоги-враги.
В одном из забытых снов мне открылось: пора идти.
Оставайся. А, если вернусь, — хоть частицу меня сбереги.
* * *
Не искать мне тебя в зеркалах и не ждать, пока грянет гром —
Жить. И верный проторенный путь день за днем примерять на себя.
А когда зажигается свет, нет ни слова на тему «потом»,
Нет ни шага назад к себе. Нет тропы от меня до тебя.
Что б такого тебе сказать, чтобы ночью не шел к тебе сон?
Ты бы грезил и видел меня силуэтом в осеннем стекле,
Ты бы смог отличить в темноте золотистых волос моих тон,
Я б, конечно, смогла обнять и тебя обогреть в тепле.
Все чертоги твои велики и совсем не для слабых душой,
И совсем уже не для меня с моей сказкой под сталью очков —
Мне немного холодно спать в этом доме, который большой,
И мой сон про лазурную ночь лишь явился — и был таков.
* * *
Мы не теряемся в пути — нет, просто разбегаются тропинки,
И перекрестки, волею ветров, диктуют сложный выбор.
И вот тогда друг друга уберечь не легче, чем в ладони льдинки,
А были близко так, что слиться в что-то целое могли бы.
Нас не разводит рок — ему до нас, вообще, какое дело.
Нам не сулят разлук гадалки у подземки в переходе.
Мы чертим путь, как дети — классы на асфальте мелом,
Своими личными шагами от усилия к хмельной свободе.
И все бы так. Да вот не сходится одна головоломка:
Когда уходишь ты, какие выбирать пути, какие веры?
«Свобода» — привкус льда, холодный, ломкий, звонкий:
Твоя свобода. А моё всегда при мне без всякой меры.
* * *
Будь счастливей меня, солнце ясное,
Ты сумеешь, ведь столько задумано,
Столько спето и столько мечтается —
Все тебе, выбирай не скупясь.
Будь добрее меня, будь прекраснее,
Отсевай все лихое от умного,
Замечай то, что не замечается,
Засыпай каждый вечер, смеясь.
Будь удачливей — все получается,
Ты не бойся желать, нам ведь каждому
По хотению нашему меряно.
Будь щедра к себе, радость моя.
Будь любимей меня, пусть сбывается
Даже мелкая жаждочка каждая.
Нам с тобою так многое вверено —
Мы с тобой целый мир, ты и я.
* * *
Ты как хочешь, а я как могу.
Было, не было — к бесу метания,
Рассказать тебе все на духу
Духу мало, а всю требуху
Остальную — в совок мироздания.
Ты как знаешь, а мне — как-нибудь.
Мне не мало, мне хватит и толики,
Что тащить за собой? Ты забудь,
Кто ж волочит тяжелое в путь?
Мне один черт, что крестик, что нолики.
Ты как веришь, а я как пойму.
Что гневить судьбу — все забывается.
Даже то, что тебе одному
Посвящалось, забилось в суму
И уже через раз возвращается.
Ты как хочешь, а я — как могу.
Все едино уже — смех, метания.
Рассказать тебе все на духу
Духу мало. А всю требуху
Остальную — в совок мироздания:
* * *
Зима будет, если даже ты против.
Ветер даст пощечину хлестко,
И хандра твоя мало заботит
Небо в редких морозных блестках.
Зима грянет, хоть ты обрыдайся,
Зябко веткам и стыдно и гадко,
И к осени, как ни старайся,
Не приклёпать красивой заплатки.
Зима станет — ты дверью не хлопай,
Жди, не верь, но однажды дождешься
И польется мотивчик из окон:
«Ты ко мне никогда не вернешься»
* * *
в этом доме пупсики, в этом доме бантики,
стразики, заколочки, джинсы, каблучки.
В этом доме все вокруг — причина для романтики,
Тайны и секретики, анкеты, дневнички.
В этом доме — девочки. Мы как в царстве сказочном,
Только ждут кареты нас под окном сто лет.
Только снится нам троим сон один загадочный,
В этом сне всего вокруг сказочного нет.
В этом сне прошли уже двадцать лет как посуху,
Девочки серьезные дамы без причуд,
Им рулить лодчоночки, вдаль глядеть им под руку,
Мне же — верить, что любовь когда-нибудь зачтут.
Ждать. Им — счастья. Мне — внучат. И цыплят по осени.
Им — мужей из дальних верст, новых лет и зим.
Мне: Молиться, чтоб они никогда не бросили
Жить, мечтать, хотеть и звать. А счастье — воскресим!
* * *
Все, что могло случиться с тобой, случится теперь без тебя,
И солнце не встанет на западе, и ветрам все так же гудеть,
И когда наши дети выростут, во сто крат став умнее меня,
Они смогут в фарватере ветра меня и тебя разглядеть.
Им увидится мама — наивной, упрямой, порой без царя в голове.
Им увидишься ты — загадка для них, лабиринт для меня самой.
Дай мне Бог, они скажут: «Мы посланы, мама, тебе,
Нам свезло, что мы найдены, мама, тобою и только тобой».
Все, что мечталось с тобою, все мечтается нам самим.
Нам все так же идти по ступенькам, так же ночами не спать.
Изменилось ли что? Мы все там же спим и все так же бежим
Друг за другом по кругу, опять забывая взлетать.
Они любят качели, площадки, игрушки и мыльные пузыри,
Я люблю шоколад, цветы и свой не построенный дом.
Все, что мечталось когда-то, пожалуй, без ссор забери,
Мне оставь новорожденных планов моих непослушный фантом.
Мне оставь ночь без ветра, жару, изнывающий пламень снов,
Кашель, слезки, подружек-дружков и мой крохотный комнатный рай,
Оставляю себе первый смех, и коленки, разбитые в кровь:
А фарватер всех бывших ветров — со всею душой! — забирай.
* * *
Возьми меня за руку слышишь, небо едва дрожит?..
И видишь? Капля за каплей, луч за лучом светлеет!
Выдерни нашу надежду из тугого клубка пружин,
Ты ж знаешь, тебе одному сегодня хочется верить.
Ты веришь? жарко в ладонях, и я не такая совсем,
Видится, что не больно, кажется, все налегке.
Так хочется верности, смеха, жару и жажды во сне,
Хочется ветренной глупости но пальцы в твоей руке,
Но стянуты волосы туго, и слышишь? небо дрожит
И мне без тебя темно, как в дальнем рая углу,
И мне без тебя не спится. А давай, завтра сбежим?
И я руку в своей руке подольше твою сберегу?
Хочешь?.. Так мало причин, так мало мотивов за,
Так стройно стоят ряды, так звонко впечатан шаг.
Небесный оракул молчит, спокойно смотрит в глаза:
Решайся, решай, иди! А сердце в твоих руках.
* * *
Я пишу: «Понимаешь, вот тут у меня есть просьбочка:
Мне немного неловко, но я постараюсь пократче.
Словом, хочу я всего ничего, чтобы только вот дочка
Была бы счастливей, красивей и меня, безусловно, богаче.
Нет, не деньги. Богаче в себе, ведь все это понятно и ясно!
Пусть умеет в любой ерунде видеть много, пусть ценит и верит,
Впрочем, раз дело такое, то пусть также не будут напрасны
И стучания ейные во всякие нужные жизненно двери.
Я еще одно, можно? Ну ладно: Ведь есть же ж вторая!
Эти счеты на <первый-второй> не для нас, она попросту младше.
Она славная очень, такая веселая, чуткая и озорная,
Я прошу, чтобы ей ничего в жизни не было страшно.
Потому что для женщины страх — первый враг, супостат и Иуда
Для души, прокрадется лишь — все! Воля пишет: «Простите, пропала»,
Я прошу, чтобы в их каждодневьях случались волшебные чуда,
Вот точь-в-точь, как со мной, только чтоб еще ярче сияли.
Вот и все. Мне неловко. Ведь, понятное дело, проситься
Очень трудно, как будто снимаешь бинты с засыхающей раны.
Но мне верится, Господи, все же исполнится, все состоится!»
Ставлю точку. Подписываюсь — «Пташка, и заранее я благодарна»…
* * *
Скрипнет дверь, прыгнет кот на порог — добрый вечер.
Возвращайтесь домой, не тяните резины и нервов.
Ждут ведь, ждут каждый день, невзирая на слезы и ветер,
Иссушающий душу до самого дна, до неверья.
Ставьте нА стол коктейль рассуждений о праве и воле,
Приправляйте послаще — он горек и зло обжигает…
Только врите поменьше. Бумага терпела, терпела… Доколе?
Обрывается все, даже слезы, и те высыхают.
Закрывайте замки, шторы дергайте крепче — светает.
Просидели всю ночь, а поближе не стали, не спелись.
Закрывая замки за теплом, уходящим из рая,
Хватит верить уже, отпускайте. Что это все? Ересь
* * *
В невесомости я. Пульсом боль, и сознание пульсом.
В ритме рваном дыхание, и мне трудно не сбиться со счета,
В невесомости рядышком крутится призрак конвульсий
И безжалостный бес повторений с извечным искусом.
Мимо пальцев прошло. Мимо жизни — задеть не задело.
В невесомости вижу себя как чужую картинку со слайда:
Руки, волосы, губы, закрыты глаза. Я — небесное тело,
Не земное я тело, я была таким. Больше не надо.
Пульсом боль. Как морская болезнь. Как бессоница. Пошесть.
Знаю, знаю: терпеть — и пройдет, я учила уроки,
И теперь по живучести я «намбер ван», это первая, то есть,
Первой очень хотелось бы стать, но — сорвалось до срока.
Но сорвалось с орбиты, и нет у меня ни руля, ни ветрила,
В невесомости руки и волосы, мысли и бедное глупое сердце.
«Ты, шальное, чего замираешь?» — «Мне больно, любило…»
Вот и все, что успела сказать, прежде чем без конца завертеться.
(28-11-2008)
* * *
Я скажу спасибо — за руки, чтобы ветер впустить в ладони,
Я увижу твою улыбку и спасибо скажу за минуты,
Я запомню твой теплый голос, и вечер покоя в доме
И скажу спасибо за память — потому что в ней не минул ты.
Мне не жаль благодарных пауз в метушне календарных сбоев.
Я сижу у прибоя моря, и смотрю на его работу —
Если морю угодно будет, оно вынесет нас с тобою
По соседству вместе на берег. И тогда, значит, будешь мой ты.
А пока я скажу — спасибо. Мое сердце тоже при деле:
Мне оно очень-очень нужно, чтоб под ним носить славных деток.
Я сижу у прибоя моря, моя память — вязанка видений,
Мои мысли играют в игры, руки пишут в песке одно: «Где ты?»
Я скажу спасибо — за взрывы и феерию из переживаний,
Я услышу твой теплый голос и замру на четыре минуты,
Вспомню: спасибо за время, за захлеб слез и горечь признаний,
А самое ценное в сердце — потому что там не минул ты.
(06-12-2008)
* * *
Е2е4 — я ранена. Моя первая палуба дышит огнем пожара.
Я сейчас соберусь силами, пересажу людей в шлюпки и бахну —
Теми же координатами, тем же орудием, с тем же азартом и жаром:
Е2е4! Мимо? Я не попала? Ты жив? И ты цел? И бедою не пахнет?
А у меня на первой палубе паника — крики и слезы, и cуета духа,
Суета тела, и капитан на мостике сжимает поручни до белых костяшек.
А мне из машинного отделения кричат громко, на самое бедное ухо,
Что нет хода, что не тянут котлы, а взятый груз в трюмах так тяжок!
Е2е4: Какой-то неправильный выбор: Если тут моя первая палуба,
Значит, и ты где-то рядом, должен быть, в этом соседнем квадрате.
Я сейчас расчитаю заново, я возьму координаты. Ударю, не слыша жалобы
Капитана на дикую течь по правому борту и на драку матросов на вахте:
Я беру прицел, я кричу, чтобы тут уж не стратили, чтобы били точнее,
Я смотрю, как спешно спасается от горящего борта последняя шлюпка,
И понимаю, что даже зная твое положение в море, я ударить еще раз не смею,
Я не могу так — орудием большого калибра по нашей памяти, такой хрупкой.
Мне снова — чего же мы медлим, сейчас же уйдет, и считай все по-новому!
Этот крик вокруг вымотал уже душу, скорей бы уж все потонули, ей-Богу:
Дайте мне сесть на мою разбитую первую палубу. И молча гореть по живому.
Я не умею иначе, вот так вот: Я не могу ударить в спину. И проклясть в
дорогу.
Е2е4. И кажется, это и вовсе другой игры правила. Совсем не морского боя.Что-то из шахмат. Мудрой такой забавы для важных господ у горящего мягко камина.
Капитан, друг мой, бросайте тот мостик к черту. Все равно ли — от мин, от
ядра, от разбоя:
Море такое большое, и кто-то отвесил нам этот отчаянный рейс, самый длинный.
Уходи от моих прицелов, побыстрее, туман накрывает — это время для бегства.
Я пока посижу, посмотрю в горизонт, на твой рвущийся в небо парус:
Десять тысяч счастливых видений, и ласковых снов — мне такое твое
наследство
Вместе с первой сгоревшей палубой, синим морем и сбитым прицелом осталось.
(23-12-08)
Поделиться с друзьями:
